Женская сила Данию скосила: о драме "Офелия"

Чехия вместо Дании, "Офелия" вместо "Гамлета"

"Офелию" Клер МакКарти создавали кинокомпании США и Великобритании за скромный по меркам западного кинопроизводства бюджет в 12 млн долларов, а снимали в Чехии, которая своими выдающимися архитектурными памятниками и манящей природой сыграла роль условной Дании времен Средневековья.

Знаменитую же трагедию Вильяма Шекспира "Гамлет" в качестве драматической основы авторам заменил роман Лизы Клейн, которая несколько лет тому переосмыслила события пьесы, перенеся все свое внимание на Офелию и ее глазами представив издавна известную интригу.

Все самое важное в Telegram

Отмахнуться от Вильяма, нашего, Шекспира

О том, что о Шекспире зрителям следует забыть сходу сообщает и героиня — голосом за кадром, направляющим повествование в желанное русло. Офелия (Дэйзи Ридли) обещает рассказать свою "настоящую" историю, лишив ее тех мифологических наростов, которые возникли благодаря многократному пересказу и повторению.

Подобное переосмысление общеизвестного произведения — удобный прием. Он позволяет авторам избавиться от гнета создания очередного экранного воплощения "Гамлета" и даже отчасти ставит их несколько выше классика — ведь именно Шекспир, по их утверждениям, рассказал историю Офелии не так, как надо.

А Шекспир — лучше!

Впрочем, имеет этот финт и свою обратную сторону: ежеминутно напоминая зрителям об оригинале, который, вопреки всем творческим стараниям оригинальничающих авторов, все равно остается намного лучше их произведения. Просто потому, что изначально находится в иной весовой художественной категории, недосягаемой для них.

Не облегчают задачу создатели "Офелии" и тем, что сходу открывают свои концептуальные карты, демонстрируя стремление рассказать историю женщин, которые становятся жертвами грубого мужского мира, и контрастно оттенить их юдоль историей эмансипированной с младых ногтей Офелии, которая этому грубому мужскому миру противостоит.

Феминизм и материализм — братья навек

Чтение (ему она учится, не смотря на то, что женщинам вход в библиотеку замка запрещен), дается героине лучше церемониальных танцев, а коллекционированию придворных сплетен она предпочитает купание в болотистой речке.

Собственно, сплетни Офелии, чтобы быть хорошо информированной, и не нужны. Благодаря приближенности к королеве (Наоми Уоттс, льющая эмоции за двоих, поскольку играет две роли), зоркому на детали глазу и удачному (спасибо сценарию) стечению обстоятельств, она раз за разом оказывается в центре событий, легко открывая зрителям и их предысторию, и их подноготную.

Этот процесс предполагает "разжевывание" интриг, поиск односложных приземленно материальных объяснений поступков персонажей, укладывающихся в заявленную схему "Агрессивные мужчины виноваты во всем", и вязание сложных мелодраматичных узлов, достойных "мыльного" телесериала.

Клавдий — мерзавец (если кто не знал)

Пресность, с которой трактуют интригу авторы "Офелии", диссонирует с самой сутью произведения Шекспира, в котором представлена болезненная дисгармония бытия, следствием которой является то, что даже лучшие человеческие побуждения приводят к катастрофе.

Мироустройство картины лишено этого первородного изъяна, но недвусмысленно указует обвиняющим перстом на конкретных виновников трагедии. В ней отсутствует призрак отца Гамлета, но есть отец Гамлета, который едва ли может пару членораздельных слов связать.

Сам Гамлет (Джордж МакКей) выглядит скорее, как растерянное недоразумение, с которым следует считаться просто потому, что без него никак.

А Клавдий (Клайв Оуэн, которого единственного в титрах указывают особо) с миной сального порочного самодовольства практически в каждой сцене демонстрирует, что он — мерзавец, каких поискать.

Кадр из фильма "Офелия"

Загадка Дэйзи Ридли

Если есть в фильме какая-то загадка, то прячется она в исполнительской манере Дэйзи Ридли. Актриса во многом повторяет приемы, которыми создавала образ Рей в "Звездных войнах", принесший ей известность, соединяя, казалось бы, несовместимые компоненты — стихийную непосредственность, рациональную сдержанность и нарочитость.

Проявляя эмоции с дополнительной задержкой, лишь удостоверившись, что они наверняка попадут в объектив камеры, актриса по-своему рисково и талантливо барражирует на грани плохой игры и однажды — в сцене безумия Офелии — специально наводит на эту плохую игру резкость. Однако, ее очарование из-за искусственности такого подхода ничуть не страдает.

Живописность и декоративность

Кадр из фильма "Офелия"

В пространстве картины скульптурная привлекательность Офелии выглядит гармонично — благодаря вниманию к неживым живописным и декоративным деталям экранного мира, над созданием которым усердно трудились художник-постановщик Дэвид Уоррен и художник по костюмам Массимо Кантини Паррини и которые (наряду с красотами природы) любовно запечатлел оператор-постановщик Денсон Бэйкер.

Благодаря их стараниям отдельные кадры "Офелии" выглядят как самоценные картины, а самые лучшие сцены — как ожившие полотна, пустившиеся под музыку Стива Прайса в многофигурный пляс. Правда, то, что именно эти бессловесные эпизоды, в итоге, становятся в фильме лучшими, намного больше говорит о его недостатках, чем о достоинствах.

Сергей Васильев для delo.ua

Источник